Что всё это означает для России, как изменится жизнь, наверное? Давайте пофантазируем.
Я здесь не рассматриваю военный аспект. Просто инерция, застывшее мгновение 28 апреля 2022 года.
Закрытое развитие России.
Отключение России от новых производственных технологий началось давно и двигалось по нарастающей. Теперь сложности будут и с потребительскими технологиями. Хуже: и с культурным разнообразием, что кажется наиболее опасной тенденцией.
Технологически-потребительский ответ можно предположить, а с культурой мы находимся в поле высокого риска. Повезёт – будет рывок: очистка от откровенных паразитов (“граждан мира”) в кино, музыке, литературе, пробуждение нового интереса к осмыслению времени через искусство, открытие для внутреннего пространства сильнейших незападных культур – Ирана, Китая. Не повезёт, будет серость бесталанности, вслед за серостью – цензура, а запретный плод сладок.
Пока вижу турбулентность, говорить о последствиях рано.
Зарплаты в “Новой экономике” снизятся.
Раньше работающие в новой экономике получали премию за участие в экспортной деятельности: они получали потребительские доллары от зарубежных заказчиков в обход всех фильтрационных процедур, восстанавливающих баланс по ППС. Теперь противоречие типа “инженер-технолог получает 100 тысяч рублей, а фронтэндер три тысячи долларов” будет решено за счёт фронтэндера.
Зарплаты в производстве вырастут.
Россия оказалась в ситуации идеального протекционизма: капиталы накоплены, компетенции накоплены, рынок освобождён. Кто предприимчив, имеет море возможностей. Вероятно, это приведёт к дефициту в рабочих и инженерно-технических профессиях. Зарплаты будут расти, престиж работы – тоже.
Покупательная способность упадёт, но неравномерно.
Импортозамещение – даже в виде “один импорт на другой” – дело затратное. Стоимость логистики точно будет расти, разнообразие предложения – падать. Производства, перемещённые в Россию, будут давать худшее качество по более высоким ценам (так всегда было, и в Японии, и в Англии в своё время).
Цены на недвижимость сохранятся в рублях – а в валюте вырастут до “общемировых” цифр.
С другой стороны, то, чего в избытке, будет стоить удивительно дёшево по меркам той же Европы: еда, тепло, электричество, бензин.
Вряд ли народ это сильно оценит (скорее примет как должное, как “социалистическую собственность” – ну есть и есть), но экономику перестроить поможет.
Инвестиционное размежевание пойдёт дальше.
Доступ Санкт-Петербургской биржи к фондовым рынкам Ирана, Китая, Малайзии и других стран “второго-третьего мира” – весьма вероятен, как и зеркальный процесс. Это, в целом, замечательно: инвестиция есть долг, а долг порождает интерес.
То, что это не самый ликвидный и первейший в мире (без шуток) американский рынок – плохо для спекуляций, хорошо для хозяйствования: придётся вкладывать в предприятия и искать реальной доходности, а не перепродавать следующему в игре в музыкальный стульчик.