1.
Безумный мудрец сообщил нам, что человек – канат, натянутый над Бездной, от животного – к сверхчеловеку.
Весть, что человек теперь соотносим с животным и с тем, чем может – стремится – стать, – повлияла на западную мысль совершенно радикальным образом, но и сама была высказана в рамках уже длящегося дискурса кризиса христианской формы познания.
Стремление к сверхчеловеку – это немой диалог с пустотой, ответ на потерю Бога. Если Бог умер, то с Ним уже не соотнестись, а тогда всё дозволено – даже назначить себе произвольно цель, никак не связанную с Небом, стать самим себе целью и самим – путём, средством, материалом.
Так, от вопрошания к вопрошанию, движется мышление вперёд, и всякий раз – оно само себя опровергнет.
2.
Можно совершить совсем другое движение: не идти в вопрошание, не соблазняться тягой мышления, идеей развития, эгоизмом поиска и обретения совершенных форм.
Вместо того – отступить на шаг назад, посмотреть туда, где ещё не произошло растягивания Человека, который бежит куда-то от животного; туда, где ещё не поставлен удивительный и необязательный вопрос о смерти Бога. Вернуться к самой оси бытия и смерти.
А там связывается, сплетается другой канат, более простой и первичный.
Как это так: есть хрупкие вещи – под вечными небесами; и я наблюдаю и то, и это?
Неужели только наблюдать, свидетельствовать, определять своей волей и присутствовать вниманием – и есть назначение моего абсолютного, но конечного опыта?
Неужели Человек – подвизался меж Небом, беспредельным постоянством, и Землёй, ограниченным непостоянством, и лишь этим “меж” его первичная, глубочайшая сущность – исчерпывается?
3.
Напряжённое постоянство пространства-времени, в котором лишь возможно обретаться; и вещность, которая обнаруживает сама себя будто бы как достоверно существующая, – вот великая тайна, сплетающаяся в пятнышке сознания и воли.
Эта мысль кажется более естественной, человечной, глубокой. Она не нуждается в понятии Бога для осмысления существа Человека, а потому и не стремится ни бежать от, ни бежать к. Вот способ абсолютного возвращения к самому себе, предшествующий введению понятий.
Канат натянут не между прошлым и будущим, а сплетён – меж небом и землёй.
Критик скажет: но здесь нет идеи развития, а развитие, стрела времени – вот что отличает белого человека от туземных народов и обуславливает его бремя, то есть, уточнит критик, никак не получится развивать познание, технологию, военное дело, не удерживая парадоксальной веры в Бога.
Я отвечу: ну, быть может. Но это всё – следует. Следует – значит: может быть использовано как способ избежать. Избежать встречи с самой важной тайной. И действительно: в древних и великих храмах триединого Бога курят траву потомки народов-творцов. На их фоне фотографируются спесивые туристы.
Результат удержания парадигмы развития – это катастрофа мышления, познания, антропности, науки, мира, войны.
Дурной плод.
4.
Запад, увлечённый технэ, опустил взор вниз – к вещам. Вещь – это то, что можно швырнуть вперёд, прочь от себя. Разбросать, как камень.
Электронные болваны (ИИ) – суррогат Неба на Земле, нечто, что имитирует божественное, являясь предельно сложной вещью. Так рождается самообман целого мира: ИИ влечёт, да не туда; так человек отворачивается.
Прежде, чем творить вещи, необходимо суметь вернуться к себе.
Прежде рассуждения о технологии, о развитии человека вообще – абстрактного какого-то человека, канат он, животное, плебс, элита, каста или что, – следует научиться соотнесению с Небом и Землёй, что в гармонично-немыслимом единстве является первейшей сущностью, данной вниманию, сознанию.
Это сокровенная, скрытая за прочей шелухой, и потому тайная суть.
И только изнутри этой тайны можно увидеть во всей целостности – и Творение, и технологию, и творчество, и Бога.
Беспредельное, а затем – Великий Предел!