Живое учение передаётся в запакованной концептуальной форме – вложенной в личные пояснения и наставления.
Скажем, берётся бином Ньютона. Учитель пишет его на доске: это – концептуальное знание, собственно цель. А также учитель даёт пояснения: какой истинный смысл в этой формуле, что она описывает, что отражает, что ухватывает в реальности и как разворачивается в уме. Закрепляется новое знание – решением задач и наставлением, как именно применять (нерадивому ученику, стремящемуся к просветлению учёности) эту формулу на практике.
Можно обойти этот шаг и распаковать непосредственно концептуальное знание. А можно ознакомиться с ним как с информацией – и лишь принять к сведению, пойти дальше.
Если я сам познаю бином Ньютона по книге, то, скорее всего, у меня было подводящее учение, как-то: арифметика от человека, прожившего математику как свою; благословение – разрешение получать учение из книг, вида “да, читай это и всё получится”;
и неординарная практика самозабвенной концентрации на предмете – самопроизвольное Шине.
Преображение воспринимающего ума – трудно. Поэтому жизнеспособная традиция, школа, всегда включает в себя процесс получения пояснений и наставлений.
Книга Перемен состоит из афористического знания в предельной / фрактальной запаковке и сопровождается каноническими наставлениями и пояснениями – корпусом комментариев, Крыльями. Малейшей пылинки подводящего учения или благословения (даже инсайта от контакта с живописью, каллиграфией, тайцзицюань или другой психотехникой) достаточно, чтобы ученик мог распаковать архив – если он этого хочет.
Буддийская Дхарма же, как правило, так и передаётся: от учителя к ученикам. И строчка текста может снабжаться пространным рассуждением о том, как это учение проявлено сейчас, в нашем языке, нашем времени, в реальности, данной в ощущениях.
Размышляя (и прокрастинируя, чё греха таить) о своей книге, я постоянно сталкиваюсь с похожим процессом. Пояснение и наставление – зыбко, я вновь и вновь объясняю то же самое, десять лет одно и то же – всегда по-разному: разный я, разный собеседник, разный язык.
Как зафиксировать это пояснение? Как остановить распаковку? Это ведь то самое: мысль изречённая есть ложь, так как уже второе прочтение произойдёт в другом контексте.
Суть же, схема, одна. Как конфета в разных упаковках. Как повидло, вокруг которого меняется пирожок. Как изюм, воплощённый во всех мыслимых булках.
Возможно, мой вариант книги – это схема и стихотворение, переворот страницы, схема и новое стихотворение. И, – при наличии вопрошающего, – спонтанно-своевременный рассказ о том, как эту схему можно распаковать и применить. С пояснениями и наставлениями, когда и кому они требуются.