Если города в России не вполне рождены, и те, что имеют городские свойства – разрастаются вплоть до потери человеческого облика,
и в то же время на планете есть уже совершенные города, в которых тонкие практики имеют завершённую форму,
и можно просто поехать в Сингапур, Берлин, Венецию, Нью-Йорк…
То какой смысл жить в России?
Ведь можно прямо сейчас получить другую жизнь, полную других практик. С небольшими издержками притирки к местной культуре, повестке. А дети уже будут совершенные парижане, пражане, пхукетцы. Если будут вообще.
Это вопрос из 90-х, когда холст миропонимания был опустошён. Что происходит, зачем – никаких ориентиров, только выживание. Вероятно, вопрос стоял и раньше: студенты, отправленные Годуновым в Европу за казённый счёт, не вернулись домой.
Сейчас, после десятилетий пребывания в вестернизированном мире фасеточной идентичности, поиск ответа стал особенно труден. Кто я в этой конкретной России, в этом городе, в этом дворе, в этой семье, в этом теле – с памятями, мечтами, надеждами?
Есть ли они – тело, семья, двор, город, Родина?
Я коммунист? Православный христианин? Предприниматель? Сын или дочь своих родителей, родившийся здесь? Нормальный человек? Как я хотел бы умереть и зачем?
Или я хочу не умирать и бегу от одного костра к другому, лишь бы погреться, как голодный ребёнок, глубинный сирота?
Вопрос личного смысла – это продолжение жизни в других, и проживание смерти в себе. Эсхатология и трансценденция.
В последние дни мои разговоры с теми, кто покинул Россию и не собирается возвращаться, показывают: они ответа для себя не нашли. Вместо смысла – русская эмиграционная тоска.
Но тем, кто остался, посмотреть в лицо реальности и дать ответ, какова в ней их участь – ещё важнее.
Вы задаёте такие вопросы? Находите ответы? Что бы вы сказали тем, кто уехал и тоскует, но не находит повода вернуться?